Просто страшная сказка
В ту ночь за окном плакало небо. Истерически взрываясь раскатами грома, неистово угрожая любому стрелами молний, оно медленно затапливало землю собственными слезами. Вымокший ветер бился в окно, но оно оставалось закрытым. А внизу были слышны только слабые чавканья капель по грязи, такой зловещий шепоток, который пугал даже сильнее, чем гром и молнии.
Девочки прижимались друг к другу под большим тяжёлым одеялом, отгородившись с его помощью от всего окружающего мира. Выглянуть не смели – вдруг зловещие чавканья на самом деле окажутся шагами каких-то маленьких мерзких тварей, которые только и ждут того, чтобы испуганные детские глаза выглянули наружу... Кинутся к окну, прижмутся к стеклу своими мокрыми волосатыми мордами и напугают до полусмерти. А на чердаке сейчас, наверное, ещё страшнее... Эти существа – они там сидят и перешёптываются на крыше, их много, говорят все вместе, поэтому слов разобрать невозможно, только лишь иногда слышатся отдельные слова, но неизменно страшные, злые... Они приходят всегда во время дождя и исчезают вместе с ним...
- А я не боюсь! – Вдруг заявила одна девочка, всё ещё прижимаясь ко Второй. – Ничего там нет!
Вторая не ответила, хотя могла возмутиться, укорить первую в том, что она лишь только зря хвастается собственной смелостью. Когда Первая начинала делать что-то подобное, Вторая всегда молчала и кивала головой – верю, верю...
Они были вместе уже достаточно давно, чтобы создалась видимость того, что они близко знакомы, но не так долго, чтобы без опаски залезть друг другу в душу. Первая – весёлая, гордая, вечно улыбающаяся, но порой уж слишком заносчивая, Вторая – тихая, скромная, слегка трусоватая и совершенно не умеющая улыбаться. Они часто ссорились, но вместе с этим неизменно делили друг с другом собственные страхи, собственные радости и слёзы. Разница в характерах была столь очевидна, что окружающие порой не могли понять, как они вообще друг с другом ладят, но они были неразлучны, вопреки всем законам, придуманным специально для них обществом.
- Есть то, чего я хочу... Знаешь, чего я хочу? – внезапно вновь заговорила Первая, выслушав очередной гневный грохот за окном.
- Чего?
- Я хочу одного – чтобы меня любили. Ну, ведь все хотят, чтобы их любили, да? Вот и я хочу, хочу, чтобы обо мне думали, хочу, чтобы кому-то я была нужна... – Она задумалась. – А ты меня любишь?
- Люблю. – Спокойно ответила Вторая, ожидая этого вопроса.
- Хорошо... – Первая довольно кивнула, и будто бы даже на какой-то момент забыла о грозе за окном и о маленьких тварях, ждущих, когда она посмотрит на улицу. – Спасибо за то, что ты у меня есть.
***
Снег уже перестал колоть босые ноги своими маленькими острыми снежинками, либо это их стало так много, что боль слилась в одно целое, что уже не возможно было почувствовать эти слабые покалывания. Слабые вмятины на белой бесконечности под ногами выстраивались в причудливые узоры, странные буквы, которые не мог прочитать никто... Вторая оступилась и упала, но почти сразу поднялась вновь.
... Когда она прибежала в дом Первой сегодня утром, там было так тихо, что даже стало страшно... С начала, правда, Вторая этого не заметила и привычно сняла сапоги и куртку, повесив её на вешалку в прихожей. А потом почувствовала неладное - обычно были хоть какие-то звуки, будь это звон тарелок с кухни, шёпот страниц из библиотеки, музыка шагов на втором этаже. А тогда - тихо... Даже слышно, как собственное сердце пытается вырваться из груди. Вторая испугавшись, сама не зная чего, побежала по лестнице наверх, на чердак – именно там в это время можно было найти Первую. Тишина гналась вслед за ней, так и норовя вцепиться в ноги.
- Есть то, чего я хочу... Знаешь, чего я хочу?
Холодные люди подозрительно смотрели на Вторую, которая медленно брела по улице в лёгкой кофте и короткой юбочке. "Глупая, жертва современной моды – замёрзнет же", - думали они, проходя мимо: "Вон, даже плачет от холода..." Никто не остановился, все спешили, стоило Второй исчезнуть за их спинами, как они тут же забывали о том, что она вообще когда-то была, проходила по улице, подобно им самим.
Вторая боялась посмотреть на них – их взгляды были ещё холоднее, чем снег под ногами. Она продолжала идти вперёд, пусть и не зная, куда именно идёт.
... Первая сидела на чердаке, повернувшись спиной к лестнице, а потому даже и не заметив, что Вторая поднялась к ней. И это тоже было странно – она ведь не могла просто не слышать шагов, бега по лестнице. Чердак всегда, кроме дождливых дней, был любимым местом Первой в доме. Пусть там всегда было душно летом и холодно зимой, но зато всегда можно было выглянуть в окно и посмотреть на проходящих мимо людей сверху вниз, а ещё – небо всегда было ближе... Вторая неспешно, успокаивая дыхание, подошла к Первой. Та так и не замечала её присутствия, а вторая почему-то не могла заставить себя сказать хоть слово, чтобы привлечь её внимание. Будто бы в полудрёме, Первая укачивала на руках фарфоровую куклу с огромными голубыми глазами и по-детски счастливой улыбкой на лице.
- Я хочу одного – чтобы меня любили. Ну, ведь все хотят, чтобы их любили, да? Вот и я хочу, хочу, чтобы обо мне думали, хочу, чтобы кому-то я была нужна...
Она упала на снег, закрывая лицо руками. Слёзы не останавливались, а подниматься больше не хотелось – хотелось лечь и лежать так, слушая печальную колыбельную снега, он ведь не злой совсем, он ведь просто холодный, а на самом деле – всё понимает... Стоит ему появиться, как по нему начинают ходить, топтать его, а он лишь слабо защищается своими иголочками...
... Кукла умела улыбаться... А ещё её глаза были такими чистыми и красивыми, что будто бы сами неустанно твердили...
– А ты меня любишь?
... я тебя люблю, ты такая хорошая!
- Люблю.
... Вторая вновь побежала, но теперь уже прочь с чердака, прочь, прочь из этого дома... Она даже забыла про собственные вещи, оставленные в прихожей, так и выбежав – босиком и в лёгкой одежде.
По её слёзы уже заканчивались... Всё заканчивалось, а снег отчего-то казался теплее, чем солнце... Люди проходили мимо, никто так и не остановился, ведь у них были свои дела...
- Хорошо...
Это ведь страшно, когда для человека просто важно, чтобы его любили, но совершенно не важно, кто и за что?
– Спасибо за то, что ты у меня есть.
Зарисовка намба два.
Неосторожный поток ветра с размаху врезался в форточку и распахнул её настежь. Пробежался по комнате, мимолётом заглянул под кровать, в шкаф, за тумбу с вечно молчащим будильником и исчез, на прощание смахнув со стола маленькую неприметную записку.
Жди меня.
Ночь медленно приближалась, оставляя после себя холодные серые следы от дождя. В такие ночи я больше всего боялась оставаться в одиночестве. В такие ночи больше всего чувствуешь себя одинокой, беззащитной, беспомощной...
Все знакомые, друзья, они врут, обманывают тебя.
Темнота всегда приходит внезапно, ты никогда не замечаешь того, как она медленно обволакивает тебя со всех сторон, забивается в самые потайные углы твоего дома, а потом, ближе к ночи, становится смелее и вылезает наружу, сначала осторожно, медленно, держась у самого пола, а потом внезапно поднимается чуть выше, ещё выше, ещё... Когда ты понимаешь, что она повсюду, стараешься спастись от неё под блёклым искусственным светом ночника в форме глобуса, либо залезаешь под одеяло и закрываешь глаза, стараясь не думать, что она уже всюду, рядом с тобой, вот-вот прикоснётся к тебе своими длинными холодными руками...
Ты не сошла с ума, это все они не хотят ничего понимать, они серые, пустые, такие же, как все.
Когда-то я не боялась темноты. Когда-то я знала, что ты всегда сможешь меня защитить, если что-то случится... Я могла просто позвать, и ты бы пришёл... А сейчас я боялась звать... Боялась того, что ты придёшь...
Ты другая. Ты всё понимаешь, ты знаешь...
Ты всегда приходишь вместе с темнотой, прячешься за моей занавеской, наблюдаешь за тем, как я ложусь в кровать и пытаюсь уснуть. Иногда ты шепчешь моё имя, еле слышно, будто бы это вовсе не ты, а шелест листвы за окном... Но я знаю, что ты здесь.
Я люблю тебя, я никогда тебя не оставлю.
Я боюсь засыпать по ночам, потому, что иногда сквозь сон я чувствую твои прикосновения. Ты медленно проводишь своими ледяными пальцами по моему лицу, ты целуешь меня в губы, заставляя всякий раз вздрогнуть... Я просыпаюсь, когда чувствую это, но никогда не открываю глаза, а лишь вслушиваюсь в то, как ты неспешно ходишь по нашей комнате, привычно меряешь её шагами, дожидаясь моего пробуждения. А я молюсь о том, чтобы наступило утро. К утру ты всегда исчезаешь, растворяешься среди слабого солнечного света... Ты уходишь, чтобы вновь вернуться...
Не плачь на моей могиле...
Я уже тысячу раз перечитывала ту записку, что нашла у себя на столе, когда вернулась с твоих похорон. Я уверена, что её там не было, когда я уходила, я точно помню это. Может быть, это чья-то злая шутка? Может быть, это моё собственное безумие? Я боюсь сказать другим, ведь они не поверят мне...
Жди меня, я не умер.